В осажденном Ленинграде Эльвира Владимировна Турентиновой, зампредседателя общественной организации «Ветераны Великой Отечественной войны - жители блокадного города-героя Ленинграда» прожила все 900 блокадных дней. И хотя к началу блокады Ленинграда Эльвире не было еще и 4 лет, отдельные наиболее трагические и яркие моменты отпечатались в детской памяти навсегда. Эльвира Владимировна спешит рассказать правду о войне молодому поколению, потому что, как выясняется, они ничего об этом не знают
Папа у Эльвиры Владимировны был военпредом и 22 июня 1941 года ушел на войну. Мама изумительно пела, но жизнь заставила ее выучиться и стать в итоге профессором-физиком, которая открыла первую спектральную лабораторию в Ленинградском электротехническом институте и на заводе «Светлана».
Отца Эльвира Владимировна помнит плохо, он с войны не вернулся. Она хранит его письма к маме и без волнения не может их читать, особенно то, в котором отец обещает вернуться и работать так, что семья его будет есть «мясо с мясом и сало с маслом».
 Чай вприглядку
Выступая в школах перед ребятами, Эльвира Владимировна всегда рассказывает о самоотверженности своей мамы. Мама выступала в концертах самодеятельности и еще работала на погрузке угля. Маленькая, худенькая мама грузила мешки по 50 кг для отопления госпиталей, школ, больниц. Утром работающим на погрузке давали воду с сахаром, днем котлетку из дуранды (жмыха из остатков семян масличных растений) и супчик. 
«Каждый вечер я не спала - ждала маму. И каждый вечер мама приносила мне кусочек сахара, который я спокойно съедала. И только потом, уже будучи взрослой, я поняла, что это был единственный кусочек сахара, который предназначался маме, но она приносила его мне, - вспоминает Эльвира Владимировна. - И мне стало понятным почему ленинградцы говорили: «Мы чай не вприкуску, а вприглядку пили»».
Тетенька Нате
Маленькая Эльвира до войны жила по тем временам роскошно - с папой, мамой и бабушкой в пятикомнатной квартире. Когда начались бомбежки, соседний дом сгорел. Зима. Они пригласили к себе жить соседей. В их квартире поселились еще 15 человек, все комнаты поделили фанерными перегородками. Было тесно, но жили дружно. На 6-метровой кухне все 18 человек вместе слушали по радио Ольгу Берггольц. Каждый старался подставить плечо соседу, поддержать.
«Меня как маленькую девочку все любили, ласкали, бабушка всегда что-то припрятывала для меня. Я знала, что утром я возьму карточки и пойду за хлебом. Бабушка предупреждала: «Пожалуйста, карточки - под пальтишко»,- рассказывает Эльвира Владимировна. - А вокруг столько было мародерства и хулиганства. Люди рылись в помойках, убивали друг друга, если что-то найдут. Не осталось ни птиц, ни кошек, ни собак. Все они, к сожалению, пошли на стол. 
И продолжает: «Мы шли за хлебом, и я прятала карточки до тех пор, пока мы не доходили до самой тетеньки Нате, так мы ее называли, и давали ей карточки, она отрывала, что нужно, и мы опять прятали все под пальто».
Повзрослевшие дети
Ленинградским детям рано пришлось повзрослеть. В пять лет Эльвира уже знала, как стоять в длинной очереди за хлебом, как беречь его за пазухой, чтобы никто на улице не отнял. А еще она знала, что такое голод и смерть. 
«Каждый день мы с бабушкой ходили за водой на Серебрянку (озеро Серебряное),- вспоминает Эльвира Владимировна. - Однажды перед нами упала женщина, и я говорю бабушке: «Давай ее поднимем». А бабушка еще крепче сжала мою руку и сказала: «Или я, или она». На обратном пути женщины уже не было - ее подобрала похоронная команда.
На встречах со школьниками Эльвира Владимировна всегда рассказывает о ленинградских подростках, которые занимались совсем недетскими делами: сбрасывали фугаски с крыш домов и собирали по квартирам, подъездам, улицам и аллейкам мертвых людей.
«Я видела из окна, как подростки - мальчишки и девчонки - грузили на подводу трупы с нашего двора, потом везли их по проспекту туда, где стояли машины, и перегружали их с лошаденки в кузова, - вспоминает Эльвира Владимировна- Грузовики отвозили умерших в ров 6 метров глубиной и 6 метров шириной, где их и хоронили. Таким образом было похоронено 1 млн 93 тысячи человек. И 110 тысяч человек было сожжено. А до освобождения Ленинграда было еще полтора года».
9 августа 1942 года, в день, когда по плану Гитлера город должен был пасть от блокады, в Большом зале Ленинградской филармонии прозвучала Седьмая (Ленинградская) симфония Шостаковича. Мама взяла Эльвиру с собой на этот концерт. Добирались пешком, шли долго, но впечатление от концерта было потрясающим. Люди, выходя из концертного зала обнимались, они стали как бы одной семьей, и в каждом человеке укрепилась вера в победу.
Крысиный исход
«Однажды бабушка с улицы домой не вернулась. Как выяснилось позже, ее ранило и она попала в госпиталь. А мама задержалась на работе на несколько дней, и я осталась в своей комнатушке одна, - рассказывает Эльвира Владимировна. - Соседка через сутки заглянула ко мне узнать, как я, и не скучно ли мне. Я ей отвечаю: «Нет, ко мне мышки ночью приходили, я с ними разговаривала». Услышав это, соседка вскрикнула и, схватив меня в охапку, утащила к себе. Ребенку было не понять, что это были крысы и приходили они не сказки мои слушать, а меня скушать. Соседского мальчика, моего сверстника с верхнего этажа, крысы заживо загрызли, когда его дедушка убил одну из них, которая ела хлеб, предназначенный мальчику, пока дедушка был на заводе. Так крысы мстили за своих собратьев»
Когда стало возможным сообщение с Большой землей, ленинградцам для борьбы с крысами прислали целый вагон элитных кошек. Но через некоторое время кошек не осталось - крысы одержали победу. Тогда в Ленинград прислали еще один вагон с простыми сибирскими кошками, которые объявили крысам настоящую войну. И в итоге - победили.
Однажды по радио прозвучало важное сообщение: «Внимание! Не шевелитесь! На нас движется армия крыс, если не хотите быть съеденными, сидите дома тихо и закройте все двери и окна!». В городе остановился транспорт, все стояли, затаив дыхание, и смотрели на то, как движется черная волна по дорогам города, поднимается на мост и с моста спускается в реку. Через полчаса крысиная стая ушла и больше в город не возвращалась.
Не ем мясо, но люблю манную кашу
Еще одно воспоминание, которым делится Эльвира Владимировна, навсегда оставило след в жизни блокадницы:
«Одна из соседок долго не решалась обменять обручальное золотое кольцо на мясо на черном рынке, все ходила и спрашивала: «Не бросит ли ее за это муж», который был тогда на фронте. Соседки убедили, что муж не осудит ее за это. Наконец, она совершила обмен и принесла небольшой сверток с мясом и пригласила всех отведать супа на мясном бульоне, когда он будет готов. 
Но через несколько минут из ее комнаты мы услышали буквально вой и крик. Когда все забежали туда, увидели, как она бьется в истерике головой об стену и кричит: «Это Бог меня наказал!» И показывает кусочек мяса, лежащий на столе. Сверху на нем был красивый женский палец с маникюром. С тех пор я не ем мясо вообще». 
Совсем другие воспоминания у Эльвиры Владимировны связаны с манной кашей из детства. Соседка для своих детей варила манную кашу. А Эльвиру она звала каждый вечер соскрести со стенок посуды то, что осталось. « Это было так вкусно, и я с замиранием сердца каждый день ждала: позовут, не позовут. И по сей день я варю себе манную кашу, ничего вкуснее нее для меня нет».
С пуском ледовой переправы через Ладогу у измученного Ленинграда появилась надежда на жизнь. Стало чуть-чуть сытнее. Детей даже начали приглашать на праздники. 
«Помню декабрь 1943 года. Нас повезли в Выборгский ДК на елку, - продолжает Эльвира Владимировна. - Выступал военный оркестр, артисты, а мы, еле-еле поворачивая головы друг к другу, спрашивали только об одном: «А подарки будут?» Когда же после концерта нам дали печенье и сладкий чай, печенье быстро перекочевало в карманы. Мы знали: дома тоже хотят есть. И вот наконец-то раздали подарки. Мы молча вцепились каждый в свой пакетик. Дома с бабушкой мы решили, что два яблока и горсть конфет оставим себе и маме, а с двумя мандаринами, поделив их на 18 кусочков, бабушка отправила меня угощать соседей. Удивительно, но у всех взрослых в нашей коммуналке оказалась аллергия на этот фрукт и они от угощения отказались.
И вот, наконец-то, наступил тот день - 27 января 1944 года. Блокада снята. Радости не было предела. Мы выстояли, Мы остались живы».
Ирина СИБИРЯКОВА