 Людмила Александровна Хавалкина, будучи женой офицера
авиационного полка, в числе первых узнала о вероломном нападении фашистской
Германии на нашу Родину. Сегодня ей 92 года. На вопрос помнит ли она войну,
хрупкая пожилая женщина, сначала тяжело вздыхает, а потом ее глаза наполняются
слезами: слишком тяжелы воспоминания о том страшном времени. Но переборов
нахлынувшие чувства, она начинает свой рассказМы всей семьей жили в Эстонии, в городе Хаапсалу. В первый же день войны была
объявлена всеобщая мобилизация военнообязанных. Призвали и моего мужа.
Оставшись одна с двумя малолетними дочками на руках, я решила во что бы то ни
стало добраться до родственников, живущих в Чувашии. Было страшно. Мысль о том,
что придется проделать такой путь по пылающей от разрывающихся снарядов земле,
внушала ужас. Но ради детей, я была согласна на все. И уже спустя несколько
часов, прижимая к груди самое дорогое в жизни - своих дочерей, я разместилась
на полу грязного товарняка вместе с другими эвакуировавшимися. Разве могла я -
рядовая работница ателье, представить себе, что на мою долю выпадет столько
испытаний!
Состав тронулся, и нашими верными попутчиками стали голод и
сквозняки, но все это меркло в сравнении с бомбежками. Как только в небе
появлялись вражеские самолеты, старый машинист останавливал поезд и криком
предупреждал о надвигающейся бомбежке, чтобы дать людям призрачный шанс на
спасение. Помню, как в ужасе, давя друг друга в проемах, все бросались прочь из
вагонов, стремясь под защиту редких деревьев и кустов. Помню брошенных детей у
обочин, ревущих и зовущих родителей. И мертвых, сколько их осталось там, по
пути к спасению. Страшно!.
В один из таких моментов я уже попрощалась с жизнью,
настолько была мала надежда на выживание. Я знала, что сейчас начнут бомбить, и
почти привычным движением выскочила из вагона. Отбежала, сколько смогла,
повалилась наземь, накрыв телом младшую шестимесячную дочурку. Она вся
притихла, даже не заплакала. И тут с высоты под гул мотора на меня обрушился
шквал пуль. Они ложились вокруг моей головы короной, а я прижалась к земле и
только молилась Богу. Рев стал отдаляться, видно пилот начал заходить на новый
круг, но я боялась пошевелиться, и только приподняв голову, заметила, что он
возвращается, заходя в бреющий полет. В это сложно поверить, но мне даже
удалось разглядеть его бледное застывшее лицо. И снова выстрелы, снова крики и
рыдания. Когда пыль осела, и я, обнимая детей, поднялась с земли, то впервые в
жизни горячо благодарила Бога за спасение.
Мы снова тронулись в путь. К ночи добрались до маленькой
деревеньки, там я и вышла. Только представьте, каково оказаться ночью в чужом
месте, без пищи и пристанища. Я долго бродила с детьми по темноте, просилась
переночевать. Но люди в страхе забились в свои дома и чужих не пускали. Так я
добрела до окраины деревушки и постучалась в последний дом. И дверь открыли.
Нас пустила к себе одинокая старушка, у которой я прожила почти месяц.
Оправившись от пережитого я нашла возможность связаться с
родными из Чувашии, сообщила, что мы с детьми живы и направляемся к ним. На
запряженной лошадьми телеге мы добрались до Нарвы. Затем наш путь лежал в
Острогоржск Воронежской области, потом через Рязанскую область и деревню
Букрино в Арзамас. И только летом сорок второго, спустя год от начала пути мы с
детьми добрались до Чебоксар. Там нас встретил брат мужа. Увидев меня с двумя
девчушками на руках, он расплакался, настолько жалко мы выглядели, измученные
тяжелой и опасной дорогой.
Сейчас Людмила Ивановна живет в Казани. Послевоенная жизнь
сложилась удачно. Муж вернулся с войны. У дочерей родились дети, у тех в свою
очередь тоже. В воспитании внуков и
правнуков бабушка принимала самое активное участие. И теперь, сидя в своем
любимом кресле, в кругу большой семьи, Людмила Ивановна редко рассказывает о
тех испытаниях, которые выпали на ее долю. Но близкие хорошо знают и всегда
будут помнить, чем они обязаны своей любимой маме и бабушке, сумевшей выжить в
военное лихолетье и подарившей им жизнь.
Ольга СКОЛУБИНА
|
