Адресована пенсионерам, ветеранам, инвалидам, многодетным семьям и другим категориям населения, нуждающимся в правовом просвещении и социальной защите











Меню сайта

Информация

Темы
Передовица
Факты. События. Комментарии
Новые законы, постановления, указы
Правовое просвещение
Пенсионная реформа
При ближайшем рассмотрении
История страны
Острая тема
Социальная защита
Вопрос-ответ
Консультирует юрист
О ветеранах войны
Инвалид и общество
Инвалидный спорт
Интересные люди
Общественные организации
Газета-Читатель-Газета
Советы психолога
Домашняя академия
В центре
Ваше здоровье

Закладки

Приветствую Вас, Гость · RSS 29.03.2024, 12:30

Главная » 2017 » Январь » 27 » В осажденном городе
12:20
В осажденном городе

Воспоминания о блокаде Ленинграда людей, переживших ее, очень ценны для нас. Их письма и дневники открывают нам истинную картину тех трагических событий. Поэтому они оказывают такое глубокое эмоциональное воздействие и находят отклик в наших сердцах и душах. Александр Степанович ЕФРЕМЕНКО, будучи 16-летним мальчишкой, оказался волею судьбы в предвоенном Ленинграде и стал очевидцем блокады города на Неве, испытав все лишения, выпавшие на долю его жителей. Однако он, как и все его сверстники, враз повзрослев, почувствовал большую ответственность за свою страну и делал все от него зависящее для ее защиты.Сегодня мы публикуем его воспоминания

Родился я 28 апреля в 1925 году в деревне Зуевка Починковского района Смоленской области. В 1933 году пошел в начальную школу в своей деревне. Затем продолжил обучение в 5 классе неполной средней школы, после окончания которой поступил в 8-й класс средней школы.
 Летом 1940 года был принят закон о создании ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО. Узнав о законе и увидев форму учащихся, я уже не мог спокойно жить - так мне хотелось поступить в одно из таких училищ.
И 26 ноября я уже ехал на поезде в Ленинград, где с 4 декабря началась моя учеба в Железнодорожном училище №1.
Специальность моя называлась СЦБ, и расшифровывалась следующим образом: сигнализация, централизация, блокировка. Все это применялось для автоматизации работы железной дороги.
Приехавшему из глухой деревни, мне все было интересно, и учиться нравилось. Приближалось лето 1941 года, а с ним и каникулы, и каждый учащийся думал и ждал, что скоро поедет домой, где не был больше полугода.
Красивейший город Ленинград, который и сейчас называют северной столицей жил спокойной, размеренной жизнью. Никому и в голову не приходила мысль о войне. 
Так было и 22 июня. Мы собирались пойти погулять по городу. Но в 12 часов услышали выступление народного комиссара иностранных дел В.М.Молотова, который сообщил, что началась война с фашистской Германией. В общежитии повисла тишина, никто гулять уже не пошел. 
А через несколько часов город было трудно узнать. Все полки магазинов стали пустыми. Люди скупали и несли домой все, что можно было купить. 
Первый месяц прошел без введения карточной системы, а потом пришлось вводить карточки на все виды продуктов. Пока еще продукты имелись в запасе, страшного голода не замечали. Мы как будто повзрослели, стали вести себя намного тише и спокойнее. К выполнению любых поручений относились с большим вниманием и сосредоточенностью. А когда встал вопрос о вступлении в комсомол, все учащиеся группы 19 июля 1941 года вступили в комсомол. Принимали нас в райкоме Кировского района Ленинграда.
В это время наша группа работала на железнодорожной станции «Дача Долгорукова»: копали траншеи, прокладывали контрольные кабели, устанавливали фундаменты под мачты светофоров, словом, готовили станцию к переходу в режим автоматизации. Через станцию ежедневно потоком шли эшелоны с техникой и бойцами на фронт. Когда уже фронт стал приближаться к городу, нам дали команду о прекращении работ. 
Начиная с августа, по нескольку раз в день объявлялась воздушная тревога. Тогда мы поднимались на крышу общежития и наблюдали, в какой стороне города идет бомбежка. Самая страшная бомбежка была в сентябре, когда около шестнадцати или семнадцати часов огромное количество самолетов начали бомбить зажигательными бомбами бадаевские склады, где хранились запасы продовольствия всего города. Наше общежитие находилось недалеко от этих складов. На этот раз мы увидели большую территорию, охваченную огнем. На второй или третий день после пожара город почувствовал эту беду, так как резко снизили норму на хлеб и другие продукты. 
С этого дня, 8 сентября, была объявлена блокада Ленинграда. Не прошло и месяца, как еще раз снизили норму хлеба рабочим до 250 граммов, а служащим, детям и другим до 125 граммов. Жизнь в городе практически замерла. Работали только оборонные предприятия. 
Нашу группу электриков направили на завод «Светлана» в срочном порядке устанавливать пусковую электроаппаратуру на токарные станки, на которых день и ночь точили мины. В других цехах мины красили и доводили до полной готовности. Работали там, в основном, женщины.
Мы продолжали ездить на работу на «Светлану», пока не остановились трамваи. Затем стали ездить в район Пулковских высот копать противотанковые рвы. 
Осень, как помнится, выдалась не дождливая. Но пасмурная погода вместе с голодом переносились очень трудно. 
Город стал неузнаваем. Все красивые памятники закрыли мешками с песком. Высотные здания покрыли громадными сетками из рогожи, разрисованными под цвет земли. Блестящие шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства покрыли маскирующей краской и сеткой. Сняли коней на Аничковом мосту. Продолжался постоянный обстрел города из орудий. 
Приближалась зима. Не было электричества и отопления, не работало радио, не было воды, не работали бани. Для столовой воду на санках привозили с Невы. Конечно, без всякой очистки. Готовили кое-какую пищу и каждому вместо чая давали по кружке кипятка. Воду из растопленного снега невозможно было брать в рот, так как резиновая копоть от сгоревшего комбината «Красный треугольник» развеялась на большое расстояние и отравила весь снег.
Зима выдалась с сильнейшими морозами. В огромной комнате, где мы жили, была одна единственная печка буржуйка, которую надо было топить день и ночь, и еще где-то доставать дрова. Жгли все, что горело. Разобрали и сожгли деревянный забор, находившийся вблизи общежития. Однажды ночью рядом с нашим общежитием разорвался снаряд, и взрывом выбило все двери и окна в здании первого этажа. Всех учащихся вывезли в другое место, а комнаты оставили без присмотра. Люди мгновенно разобрали все, что было можно: выдрали полы, рамы, двери и всю мебель, словом, все, что могло гореть.
На новом месте мы жили в здании завода в огромной комнате 50 человек, и обогреть ее было практически невозможно. Поэтому мы ни днем, ни ночью не снимали с себя обувь и бушлаты. Спали под двумя матрасами.  
Появились первые разговоры о возможной эвакуации. Но немецкие войска захватили Тихвин, и дорога закрылась. Город и все жители погрузились во мрак. Люди из дома выходили только при большой необходимости. Вид людей был ужасный. Закутывались, во что попало. Изможденные лица с торчащими носами и впавшими глазницами. Некоторые выходили на место пожарища бадаевских складов, копали землю под снегом, надеясь что-нибудь найти от сгоревшего сахара, который, расплавившись и перемешавшись с мешковиной, в некоторых местах лежал в земле. Люди ели все, что только попадалось. 
Сейчас приходится только удивляться, как люди могли выжить в таких условиях? Каждый день люди умирали десятками. Умерших учащихся нашего училища увозили в спортзал и складировали как дрова друг на друга. 
И только с открытием Дороги жизни через Ладожское озеро ленинградцы почувствовали некоторое облегчение. Добавили норму хлеба и других продуктов. Увидели и попробовали вкус настоящего хлеба. В блокадном же, находилось только 10 процентов муки, а все остальное был разный наполнитель: жмых, хвоя, сухая мешковина.
В начале февраля начала работать баня, и мы увидели себя раздетыми в первый раз за несколько месяцев. Многие были отекшими, а большинство походили на ходячие скелеты - кожа да кости. С освобождением Тихвина началась подготовка к эвакуации. Нам добавили еще норму хлеба и даже по 100 граммов белого. Мы стали надеяться на скорую эвакуацию, но боялись, как бы Тихвин снова не захватили немцы.
Утром 27 февраля мы покинули общежитие и двинулись вдоль обводного канала на Финляндский вокзал.
Дорога через Ладожское озеро показалась бесконечной. Стоял страшный холод, дул ветер. В кузове мы жались друг к другу, как можно плотнее.
Наконец, увидели берег и как-то сразу повеселели. Озеро переехали без приключений и бомбежки. На берегу стояли товарные вагоны после разгрузки продуктов, прибывшие с Большой земли. В них нас и погрузили.
Только на 14 день мы прибыли в город Кольчугино Ивановской области. Разместили нас в благоустроенных комнатах по 10 человек и усиленно кормили. В первых числах мая из Кольчугина мы отправились в Казань, где начали работать на заводе им. Горбунова. Работали через сутки по 24 часа. Меня и еще несколько человек из нашей группы направили в сборочный цех №8, где уже на готовых самолетах ПЭ-3 в кабине пилота мы устанавливали необходимые приборы. Проработав 9 месяцев, вся наша группа была переведена в ремесленное училище №4, на базе которого было создано энергетическое училище. В мае 1943 года я в течение месяца проходил практику на Казанской ТЭЦ - 2, и 12 июня 1943 года был направлен туда же на постоянную работу в электротехническую лабораторию (ЭТЛ).
В ЭТЛ я проработал 47 лет и еще 9 лет был председателем завкома станции. В июне 1958 года заочно окончил Казанский энергетический техникум.
В 1977 году по окончании профсоюзной деятельности вернулся на прежнее место работы старшим мастером ЭТЛ. С декабря 1979 года был назначен начальником электрической лаборатории. Всего на ТЭЦ-2 я проработал полных 56 лет, до 12 октября 1999 года. В трудовой книжке у меня 28 записей о поощрениях и наградах, из которых есть и правительственные.

 

Категория: О ветеранах войны | Просмотров: 852 | Добавил: Riddick | Рейтинг: 0.0/0
Газета Выбор © 2024
Яндекс.Метрика