Я начал учиться быть бойцом Красной армии в апреле 1942 года в Серпуховских
военных лагерях, где формировалась 64-я стрелковая дивизия. Здесь я стал
топографом в 1-ом дивизионе 1029 артиллерийского полка. В августе дивизия
прибыла на Сталинградский фронт и не выходила из боев до ликвидации окруженной
группировки. Затем беспрестанные бои на Западном фронте зимой и летом 1943
года, включая Курскую дугу и освобождение Смоленской области.
Немалый путь, как по времени, так и по расстоянию, да еще в
самых горячих точках советско-германского фронта. А я рядовой, ниже которого
разве что солдат штрафного батальона. Хватанул солдатскую жизнь под самую
завязку, два лета и зиму перенес, два раза контузию получил, и вспоминается мне
один военный эпизод.
На пути нашей роты была река
Неман. Уже в третий раз.
Удивлены? Я больше был удивлен, когда узнал об этом. И вся
рота была в недоумении. Сглаживалось это недоумение надеждой, как и в прошлые
два раза, на удачное форсирование, но надежда эта рухнула при подходе к берегу.
Мы опоздали к раннему утру. Хотя не спали, ели на ходу, все
равно не успели. Внезапность пропала вместе с темнотой. Когда плоты были
спущены на воду, по берегу уже велся артиллерийский огонь.
Звучит сигнал к броску на берег и посадку на плоты. Люди,
боясь попасть под снаряд, спешили, прыгали на плоты и без команды отчаливали от
берега.
Я с разбегу прыгнул на отведенный для меня плот и присев на
колено, принялся, как и все бойцы, грести саперной лопаткой. Мне хотелось
поскорее отплыть от берега, потому что по нему все еще били пушки. С разницей в
секунды все плоты уже плыли по воде. Слышались какие-то команды, стоящий во
весь рост ротный на соседнем плоту махал руками и что-то кому-то показывал.
Стало уже совсем светло, и четче обозначился покрытый лесом противоположный
берег.
Неожиданно с нашей стороны загремела артиллерия, и на том
берегу стали видны сплошные вспышки разрывов. Вдохновленные поддержкой, гребцы
усилили натиск на лопатки. А я даже испугался, а вдруг мы сами на выходе на
берег попадем под снаряды своих пушек, как однажды уже случалось. Но тут эхом
отозвался гром пушек с другой стороны, и на наши ряды плотов посыпались снаряды
и мины.
Мы на плоту настолько растерялись, что невольно перестали
грести, не понимая, кто же бьет по плотам - свои или чужие?
Я впервые попал в такой переплет.
Взрывы поднимали воду фонтаном, плоты переворачивались,
люди, сброшенные в воду, осознавали, что помощи ждать неоткуда. А пушки гремели
с обеих сторон, заглушая взрывы на воде и крики тонувших.
Тут бы и конец пришел нашей роте, если бы кто-то не дал
двойной осветительной ракетой сигнал отбоя. Я увидел, как весь ряд передних
плотов стал поворачиваться назад. С трудом повернулся и наш плот. Но рядом
разорвался снаряд, и огромная волна подняла на дыбы одну сторону плота. Все
бойцы бросились на вершину и мертвой хваткой вцепились, кто за край, кто друг
за друга. Плот лег на воду, и никого не смыло.
А вода в реке кипела и пенилась... Пересказать такое
невозможно.
Армада плотов не стояла на месте, их уносило течением вниз.
И хоть снаряды преследовали нас, солдаты кто как мог, стремились к своему
берегу: кто держался за край плота и бил ногами по воде, то на оторванном от
плота бревне, кто вплавь.
Эта катастрофа для нас кончилась тем, что на большой полосе
берега причалила часть плотов, и доплыло, как попало большинство ротного
состава. На берегу не оказалось командира второго взвода. Говорили тогда, на
его плоту разорвался снаряд, плот рассыпался, и всех сбросило в воду. Ушло на
дно и почти все тяжелое стрелковое оружие - пулеметы и противотанковые ружья.
Кое-кто из бойцов вернулся на берег даже без винтовок. По Уставу их должны были
судить, но почему-то не тронули.
Все-таки и на этот раз нам повезло. Если бы мы отчалили от
берега минут на пять раньше и доплыли до середины реки, то вряд ли кто из нас
смог бы вернуться обратно. Насквозь промокшие бойцы группировались в кучки, не
зная, что делать. Постепенно на берегу появились командиры, мы строились по
взводам и уходили в лес. Там на кострах пообсохли, пообедали и двинулись снова к Неману и без хлопот перешли
его по мосту.
Мне думалось тогда, что мы потерпели крах, потому что
опоздали к началу переправы через Неман.
Но только через много лет, когда я стал читать шеститомное
издание Великой Отечественной войны, увидел такие строки: «При форсировании
Немана 14 июля в районе Луны исключительную стойкость и мужество проявили бойцы
второго стрелкового батальона 433 стрелкового полка 64-ой стрелковой дивизии
49-ой армии...».
Вот тут и прояснилось в моей голове вся эта картина с
форсированием Немана в третий раз. Нас выставили на приманку, чтобы стянуть
огневые средства на наш участок, оголив тем самым основное направление
переправы. Это как в кинофильме «Батальоны просят огня», когда стрелковый полк
был брошен на растерзание, чтобы дать возможность прорвать оборону в другом месте.
Константин ЕРАПОЛОВ, ветеран Великой Отечественной войны
| 
