Понятие «дача» непереводимо на иностранные языки. «Дач» в том смысле, в каком они существуют у нас, нет ни в одной стране мира, потому что смысл этого слова необъятен. «Дачами» мы называем и роскошные особняки ценой в несколько миллионов евро, и времянки из досок и шифера, которые стоят по сто лет. На наших «дачах» одни купаются в бассейне с подогретой голубой водой, а другие работают как каторжные, выращивая на своих сотках урожай, равный половине урожая среднего совхоза. Иногда те и другие встречаются на рыбалке в застиранных рубахах, напоминая друг другу, что все люди братья...
Авторитетные зарубежные слависты считают, что дача - «такая же национальная особенность русских, как водка, баня, балет и медведи». Иностранцы, например, всерьез изумляются: «как можно получать удовольствие от длительного времяпрепровождения в неестественных для прямоходящего существа позах»?
В понятии «дача» есть что-то неотразимо притягательное для российского человека. Максим Горький, в молодости написавший гениальную пьесу «Дачники», в советское время неудачно попытался «поженить» дачную тему с темой коллективного творческого труда.
Дачи оказались излюбленным местом для советского кинематографа - до Никиты Михалкова включительно. Советских профессоров на экранах мы чаще видели не в научных лабораториях, а на дачах в тех же панамах. А где еще могли собраться вместе три героини фильма «Москва слезам не верит»? Разумеется, на даче.
Несомненно, что истоки дач - в дворянских имениях, в тех землях, которые раздавались сюзереном (царем) своим вассалам (дворянам) за верную службу и в расчете на нее же. Но в результате дарования вольности дворянам при Екатерине II (первый Указ появился еще при Петре III) вассалы стали уходить в отставку когда им вздумается и постепенно превращались в старосветских помещиков, замечательно описанных Гоголем. «Дворянские гнезда», описанные Тургеневым и Гончаровым, а затем Буниным, были, с одной стороны, колыбелью русской культуры, а с другой - предметом законной зависти безземельных крестьян и малоимущих разночинцев.
Громить усадьбы начали еще до революции 1917 года. Но и скупать их под дачи начали чеховские Лопахины явно не от романтической любви к вишневым садам. Национализация земли после октября 17-го всех как будто уравняла и построила в единый строй, однако... Тягу российского человека к своему клочку земли - неважно, шесть это соток или гектар, уничтожить было уже невозможно.
Дача - символ нашей независимости от власти и в то же время торжества равенства людей на земле. И пусть за последнее время это равенство пошатнулось, и роскошные особняки вырастают бок о бок с покосившимися домиками, изначальный стимул здесь один и тот же: огородить свою независимость, свою частную жизнь и выразить свою индивидуальность вот таким способом. И неизвестно еще, что для россиянина круче: свой кабачок весом в шесть килограмм или свой особняк ценой в шесть миллионов. При этом дачники самые милые и приятные люди на земле. Пока не соберутся на общее собрание.
Трудно сказать, выветрится ли когда-нибудь в нас это чувство, эта инстинктивная жажда вот такой независимости. Кажется, давно уже понятно, что выращивать капусту и картошку на шести сотках себе дороже, но - выращивают! Кажется, очевиден абсурд строительства четырехэтажного особняка на краю нищей деревни, но строят! И нет конца и края заборам и штакетникам.
Итак, заканчивается еще один дачный сезон. На участках пусто, тихо, только побуревшая листва с яблонь шуршит под ногами. У дачников есть три-четыре месяца, чтобы отдохнуть. А весной – снова к своей земле, кустам, деревьям! И это здорово!
Ася ГАЙФУЛЛИНА
Все жители России делятся на дачников и тех, 